Преподобный Варнава и его духовное наследие

Доклад игумении Антонии 5 апреля 2017 г. на съезде монашествующих Выксунской епархии.

В начале прошлого века имя о. Варнавы (Меркулова) из Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры в России было известно от центральных губерний до самых отдаленных ее уголков. Старец принимал народ без различия чина и звания, и каждого приходящего приветствовал ласковым словом: «сынок» или «деточка». Монах строгой аскетической жизни, пастырь, Преподобный Варнава был поставлен на служение Церкви перед ожидавшими Ее испытаниями.

В 20 лет, получив родительское благословение, Василий Меркулов поступил в число братии Троице-Сергиевой Лавры. По благословению духовника и с дозволения наместника монастыря, молодой послушник поселился в расположенном в 3-х верстах от Лавры Гефсиманском скиту.

Послушаниями его были слесарное дело, работа за свечным ящиком, а потом – чтение в церкви. Живя в послушании двух старцев Григория и Даниила, Василий совершенствовался духовно до момента, пока перед самой их кончиной ему не было велено принять как послушание благое бремя своих учителей — старчество. Тогда же, благословляя его, старец Григорий, передал ему и благословение на будущее: устроить по воле Царицы Небесной женскую обитель в отдаленной местности, зараженной расколом. И когда Василий со слезами стал умолять не возлагать на него бремени, превышающего его силы, старец ответил: «Не моя воля есть на сие, но воля Божия да совершается над тобою! Не сетуй на тяжесть креста, тебе будет Господь помощник. Без помощи же Божией оно тяжело и непосильно».

В 1863 году в Нижегородской губернии невдалеке от селения Выкса послушник Василий подыскал уединенное место для закладки нового женского монастыря. Возведение обители с двумя соборами – в честь Святой Живоначальной Троицы и Иверской иконы Божией Матери – потребовало немалых вложений. Помощником, постриженного в мантию в 1866 году о. Варнавы, в деле устроения нового монастыря стал его духовный сын Василий Николаевич Муравьев – будущий старец преподобный Серафим Вырицкий. Старец Варнава, усердно исполняя послушание, данное ему духоносными старцами схимонахом Григорием и монахом Даниилом, говорил сестрам обители: «Вот говорят про меня, что я вашу обитель выстроил. А разве все я сделал? Моего тут нет ничего. Матери Божией так угодно было. Она и посылала добрых людей».

«…благодарите Бога, что вы в монастыре, что Господь привел вас в сие тихое пристанище. Отселе вы часть Божия, Господь избрал вас в жребий Свой».

«Всегда с сердечною верою и усердием молитесь, внимайте труду, поститесь, с кротостию несите возлагаемыя послушания и всё это ради Единого только Господа творите, а не по чему-либо другому».

Старцу Варнаве, подвижнику, пребывавшему в неразвлекаемой молитве, спавшему не более трех часов в сутки при постоянном попечении о людях и о святых обителях, Господь даровал прозорливость в отношении не только отдельных лиц, но и всей России и Православной Церкви. Он предсказал, что строитель Черниговского скита игумен Иларий пробудет игуменом десять лет, а игумен Мефодий после него три года – так и произошло.

В другой раз, взяв из очереди молодого человека Старец сказал: «Дайте, дайте пройти лаврскому монаху». «Я не лаврский монах, я из Белых Берегов», — возразил паломник. — «Ну, я знаю, что ты там жил, а теперь будешь жить в Лавре и станешь лаврским монахом». Старец благословил его пребывать в Лавре неисходно, несмотря на все скорби и гонения, и предсказал, что он станет духовником лаврских братий и уйдет из обители последним, что и произошло в действительности после ее закрытия – это был будущий старец Троице-Сергиевой Лавры схиархимандрит Захария.

Приближались тяжелые времена для нашей страны и Церкви. Св. Праведный Иоанн Кронштадтский, старцы Оптиной Пустыни, дивеевские подвижницы прямо и иносказательно обращались к соотечественникам, призывая их соблюдать установления Церкви. К этим «пророкам в отечестве своем», чей голос далеко не всегда бывал услышан, принадлежал и о. Варнава. Он говорил о десятилетиях богоотступничества и гонений на Церковь, но даже в такие моменты ободрял надеждой на последующее возрождение Православия: «Преследования против веры будут постоянно увеличиваться. Неслыханные доныне горе и мрак охватят всё и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу станет терпеть, то наступит освобождение. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет расцвет».

Духом кротости, врачуя душевные недуги, старец незаметно для человека приводил его к покаянию, возрождал к новой жизни, развивал в нем стремление к духовному совершенствованию по евангельским заповедям, давал ему ощутимо познать и почувствовать милосердие Божие. Некоторые – не только миряне, но и иноки – сетовали, что о. Варнава для бесед предпочитал будто бы людей зажиточных. А Батюшка с любовью объяснял своим чадам: «У благородных и богатых больше поводов к соблазнам и греховной жизни, чем у простых. Поэтому то они больше и нуждаются в духовной поддержке».

Преподобный Варнава постоянно поучал своих чад:

«Не можем мы быть судьями ближнего, так как видим его толькосогрешающим, а не видим кающимся…

…Не опускайте церковных служб. Что делать? Иногда и не хочется идти или трудно рано встать к службе. Понудьте себя, за это-то инаграда вам готовится от Господа…»

Приходят к нему со своими горестями разные люди: безутешная вдова, смиренный служитель алтаря или настоятельница обители – Батюшка всех их успокоит. «Подожди, — говорит он, — у меня есть один хороший человек, он поможет тебе». Так гефсиманский батюшка объединял своей любовью знатных и незнатных и жил этой любовью ко всем.

Он всех поучал:

«Старайтесь стяжать благодать Святого Духа, потому что безблагодати мертв есть человек, а стяжать ее надо молитвой теплой, сослезами горячими и умилением, кротким терпением и смирением и сострахом Божиим. Молитесь за творящих вам напасти и старайтесьвсегда читать молитву Иисусову; весь ум ваш да будет в Боге, потомучто как птице нельзя лететь без крыльев, так и человек не можетприблизиться к Богу без молитвы».

Старец говорил своим чадам: «Вы говорите, что я назидал вас своим словом. Но я никогда ничего не говорил от себя, а всегда из слова Божия и отеческих писаний».

«…Каждое утро и вечер поверяйте свою совесть, уделяйте на это благое дело хотя по десять или пятнадцать минут ежедневно, и вы современем получите от этого большую пользу. Встав утром, благодарите Господа за прошедшую ночь и просите, чтобы Господьпомог и день провести безгрешно. Вечером молитесь со слезами и ссокрушенным сердцем умоляйте Господа о прощении вашихсогрешений, молитесь усерднее за благотворителей вашей обители, которые, надеясь на молитвы ваши, ради Царствия Небесного неоставляют вас своими милостями, молитесь о своих сродниках, живых и умерших, и о всех православных христианах».

Но даже и в Светлое Христово Воскресение, как и вообще во все праздничные дни, не было для него отдыха. «Для монаха праздника нет», — часто говаривал батюшка. Праздничные дни старец проводил в трудах и в подвиге молитвы. По праздникам он служил почти всегда, а затем в келии начинался обычный прием посетителей до вечерни, когда он шел опять в церковь, уводя за собою и своих гостей.

Он признавал необходимость обращаться и к врачам, но не всегда одобрял операции. Чаще же всего, ради двоякой пользы, старец советовал усерднее молиться Богу, почаще приступать к святым Христовым Тайнам, воздерживаться во всем от излишеств и вообще быть повнимательнее к себе.

«Каждый день пейте святую воду натощак и просфоры кушайте — это лучшие лекарства!» — советовал батюшка. «Поменьше сладкого да жирного кушать, и здоровым будешь: хлеб да вода не сделают вреда», — напоминал он жалующимся на свои немощи.

Впрочем, иногда, смотря по тому, как выглядел «сыночек» или «дочка», мудрый «врач» предписывал послабление: «Ешь, пей больше за послушание. Больше спи, гуляй — и будешь молодцом!»

По-иному относился батюшка к жалобам на болезни монашествующих, особенно молодых. С той же отеческой лаской он, бывало, вдруг и объявит им в ответ на их скорбь: «Ах, да я очень и очень даже рад, что вы хвораете, это ведь на пользу вам — смирнее будете! Кладите-ка на ночь хоть по полсотенки земных поклончиков — вот и полегчает! Поменьше спите — и голова не будет болеть».

Кроме наставлений, иеромонах Варнава вел обширную переписку, едва успевая давать необходимые ответы. Но случалось, что иные письма старец и не распечатывал, говоря, что «отвечать на них не нужно».

В своих письмах Батюшка писал: «Известился я, что многия скорби обдержат вас, а паче от зависти людей недобрых. Помните и веруйте, что все бываемое от Госопода бывает… Сей тернистый путь скорбей и терпения есть путь всех избранных Божиих».

«Всякому искренно желающему работать Господеви для спасения душевного, надлежат прежде всего пост и молитва, а за сим смирение и послушание – в сем заключается и от сего истекает вся полнота христианских добродетелей».

До последних дней старец Гефсиманского скита укреплял тех, кому предстояло дожить до времени испытаний, а перед самым исходом из жизни временной в 1906 г. он оставил по себе достойного преемника для окормления стада Христова в годы гонений. Его воспитаннику и преданному помощнику Василию Николаевичу Муравьеву предстояло вступить на путь духовного подвига и спустя годы явиться в своем отечестве с ангельским именем Серафим «в силе и славе» своего учителя и старца. Тихая, уединенная Вырица, должна была сохранить, как неугасимую лампаду, благодатный источник духовного опыта и духовной силы.

Василий Николаевич Муравьев, когда был еще небольшим мальчиком, имел мечту — уйти в монастырь. Отправившись в Александро-Невскую лавру, он получил благословение лаврского схимника пока что оставаться в миру, создать семью, воспитать детей, после чего уже оставшуюся жизнь — вместе с супругой — посвятить монашеской жизни. Вся дальнейшая жизнь в миру стала для него подготовкой к жизни иноческой. Это был подвиг послушания, который длился более 40 лет…

Пришел грозный 1917 год. Многие знакомые Муравьевых из числа состоятельных людей в то время перевели свои капиталы за границу и покинули Россию, надеясь пережить смутные времена за рубежом. Василий Николаевич решил иначе. Однажды он увидел сидящего на мостовой крестьянина в рубище, который громко повторял: «Не как ты хочешь, а как Бог даст!». Оказалось, что семья его — в деревне, больна тифом и совершенно без средств. Василий Николаевич поехал с ним на рынок, купил пару лошадей, телегу, нагрузил её продуктами, привязал к ней корову, вожжи дал в руки крестьянину. Когда тот стал отказываться, то услышал в ответ: «Не как ты хочешь, а как Бог даст». В тот же день Василий Николаевич вызвал к себе домой парикмахера, но все никак не мог выйти к нему, а продолжал взволнованно ходить в соседней комнате, повторяя: «Не как ты хочешь, а как Бог даст!» вдруг парикмахер вбежал и упал на колени: «Барин, откуда ты узнал про меня, окаянного?» – и признался, что хотел убить его и ограбить. Василий Николаевич простил его и вскоре после этого случая раздал большую часть своего состояния по церквам и монастырям.

В сентябре 1920 года В. Н. Муравьев поступил на послушание в Александро-Невскую Лавру. В это же время послушницей Воскресенского Новодевичьего монастыря стала его супруга Ольга. В ноябре 1920 года бывшие супруги Муравьевы были пострижены в монашество с именами Варнава и Христина.

Бывший петербургский купец хорошо знал жизнь людей разных сословий от простолюдина до утонченного интеллигента, их духовные нужды и затруднения. Именно в это время души многих верующих потянулись к простому и кроткому новому старцу Варнаве.

В 1927 г. он принял схиму с именем Серафим, в честь преподобного Серафима Саровского и был избран братией духовником Лавры. Люди со всех сторон России приезжали в Лавру получить его благословение, разрешить жизненные вопросы. Старец уже обладал даром прозорливости. Он предсказал архиепископу Алексию (Симанскому), что тот станет Патриархом всея Руси, что в России будет страшная война (Отечественная) и что после неё народ станет приходить к Богу и начнут открываться храмы. Многим в ту пору советовал батюшка обращаться к молитве Иисусовой: «Непрестанная молитва покаяния есть лучшее средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она есть меч духовный, истребляющий всякий грех».

В связи с ухудшением здоровья о. Серафим переезжает в Вырицу вместе со своей помощницей – бывшей супругой схимонахиней Серафимой.

Вскоре в Вырицу устремляется непрерывный людской поток ищущих совета, утешения, облегчения телесных страданий.

Подражая своему небесному учителю, вырицкий старец принял на себя новый подвиг — он молился 1000 ночей в саду на камне перед иконой Саровского чудотворца. К месту молитвы его больного вели под руки, а иногда просто несли. Когда началась Великая Отечественная война, старец особенно пламенно молился о спасении душ людских.

Незадолго до кончины, весной 1949 года отец Серафим спал не просыпаясь 12 суток подряд. Когда батюшка проснулся, то сказал своей келейнице, матушке Серафиме: «Я побывал во многих странах. Лучше своей страны не нашёл и лучше нашей веры не видел. Говори всем, чтобы никто не отступал от православия».

Перед кончиной отцу Серафиму явилась Сама Пресвятая Богородица. Батюшка, осенив себя крестным знамением, со словами «Спаси, Господи, и помилуй весь мир» отошел к вечным обителям. Это произошло в день празднования воскрешения праведного Лазаря, 3 апреля 1949 года.

Закончить хочется словами архимандрита Георгия Тертышникова: «Современные нам избранники Божии, как и апостолы Христовы, в большинстве незнатные, неученые простецы. Но они достославно проходят тесный и скорбный путь жизни и приносят обильный сторичный плод. Восприняв в сердце от Самого Господа высочайшие добродетели кротости и смирения, они исходят на дело свое уже облеченные силою свыше и по успехам в своем делании часто бывают выше и славнее премудрых и разумных мира сего».