135 лет со дня кончины схимонахини Дарьи
135 лет со дня кончины схимонахини Дарьи – матери преподобного Варнавы Гефсиманского.
30 мая исполнилось 135 лет со дня кончины схимонахини Дарьи – матери преподобного Варнавы Гефсиманского.
После литургии на её могилке у южного входа в Успенский храм была отслужена панихида.
Историю возвращения в обитель надгробной плиты схимон. Дарьи читайте в статье >>>.
О схимонахини Дарьи
из летописи Иверского монастыря
«Илия и Дария Меркуловы, родители прп. Варнавы Гефсиманского, люди добрые и богобоязненные, первое время были крепостными крестьянами помещика Юшкова. Впоследствии они были перепроданы г. Скуратову, который и перевел их в село Нару–Фоминскую, Московской губернии, Верейского уезда.
Отличаясь покорностью воле Божией, они терпеливо переносили трудную крестьянскую долю при крепостном положении. Не смотря на всю свою бедность, старались делиться последним куском хлеба с неимущими, усердно и часто посещали храмы Божии, любили ходить на богомолье по святым местам. Храм и святыни были для них почти единственным утешением. Здесь они отдыхали от своих трудов, здесь получали силы к борьбе с всевозможными жизненными невзгодами.»
С благословения родителей прп. Варнава в 20 лет поступил в Троице-Сергиеву Лавру. Старец рассказывал о первом свидании с матерью «по переходе в Гефсиманский скит» так: „Иду как-то я к себе в келью после работ по послушанию усталый, запачканный, как вдруг узнаю, что меня у ворот спрашивает какая-то странница-старушка. Подивился я неожиданной посетительнице, иду к воротам и думаю, кто бы это была такая? Гляжу – это моя матушка родная стоит в лапотках, с котомкой за плечами, сгорбленная, утомленная от дальнего пути.
Увидавши меня, она бросилась ко мне и долго–долго не могла отвести глаз от меня. Не узнала бы, говорит, я тебя, сладкое чадо мое, – так ты изменился. И какой ты весь грязный, запачканный. Если бы, говорит, сердце материнское не подсказало мне, что это ты, кормилец мой, не узнала бы тебя.
Погостила она у меня некоторое время, живя на гостинице монастырской, поглядела она на мое житье среди монахов, и полюбилась ей моя новая жизнь.
– Кормилец! Уж как я рада теперь, что ты в святой обители. Не знаю, как мне благодарить Бога, избравшего тебя на сей путь. Живи с Богом! И я теперь буду покойна насчет тебя, а уж сама-то я как-нибудь проживу, хоть корочками питаться буду!“
Такое ее смирение и покорность Богу до глубины души тронули меня, – рассказывал старец.
– Нет, говорю матушка, я крепко надеюсь на милосердие Божие, что не корочками питаться будешь, а и белого хлебушка вдоволь будет у тебя и старость твоя успокоена будет. И, слава Богу, впоследствии это упование на Божие милосердие не посрамило меня.
Мать о. Варнавы Дария Григорьевна Меркулова, последние пятнадцать лет своей жизни провела в тихой обители, основанной ее сыном, от руки которого и удостоилась пострижения в мантию с именем Дорофеи, а незадолго до смерти им же была пострижена и в схиму с прежним мирским именем Дарии.»…
«Схимонахиня Дария была старица кроткая и смиренная. Вот два случая, о которых рассказывает ее бывшая келейница и которые ясно свидетельствуют о ее высоком, замечательном смирении и младенческом незлобии. Однажды она пришла к своему сыну уже старцу Варнаве.
Пробираясь с великим трудом чрез огромную толпу посетителей и богомольцев, теснившихся у келии старца о. Варнавы, она кое как прошла почти до самых дверей келии, но была грубо оттолкнута стоявшими тут барынями, ожидавшими очереди для приема. И вот родная мать того старца, к которому стекается такое множество народа за словом утешения и благословением, грубо оттолкнутая назад с грубым же замечанием: „ты, монашка, (она тогда уже монахиня была) жди своей очереди…“, низко поклонившись оттолкнувшим ее от дверей сыновней келии, тихо отходит в уголок коридора и ждет.
Вскоре отворилась дверь, старец, приветливо улыбаясь, окинул всех своим проницательным взором и громко сказал:
– Где-то тут монашка есть?
Увидавши свою мать, стоящую в углу коридора, обратился к ней со словами:
– Матушка, ты разве очереди дожидаешься? Зачем же ты отказываешься от своего сына! – Я вот от тебя не отказываюсь!
Слезы умиления и признательности были только ответом старицы на слова ее сына. А вошедши в келию, она прежде всего ходатайствовала за тех барынь, которые так грубо обошлись с ней.
В другой раз, не будучи еще пострижена, она пришла к своему сыну старцу Варнаве на праздник 17-го Августа. Как известно всем и каждому, в этот праздник в Скиту бывает множество богомольцев всех сословий и состояний. Многие из них стремятся к старцу о. Варнаве за получением благословения, совета и утешения. Сильно смущалась простая старушка–мать о. Варнавы, когда он представит ее каким-либо почетным посетителям и скажет: „это вот моя родительница…“ Не смеет она и глаз поднять, смущаясь своим убогим одеянием и важностью посетителей.
– Кормилец, зачем ты всем говоришь, что я мать твоя? Боюсь я, как бы, глядя на мое убожество, они не стали и тобой пренебрегать.
Старец же, улыбаясь, отвечал ей:
– Ах, матушка, матушка! Зачем же ты отказываешься от меня? Разве я не сын тебе? Твоим-то убожеством я и должен гордиться, что ты в бедности сумела воспитать меня, как должно.
В простоте сердечной отвечает на это старица:
– Какое мое воспитание тебе, кормилец? – Не я грешная и убогая, а Господь милосердный воспитал тебя.»…
«Часть того места, где стоит теперь Успенский храм, занята была до построения его бывшим кладбищем обители, а потому несколько могил трудившихся в обители, находятся теперь под сению св. храма. Так, возле южных выходных дверей под мраморной плитой за металлической, медной решеткой покоится прах родительницы о. Варнавы схимонахини Дарии. Здание богадельни и больницы для престарелых и немощных инокинь, находящееся в связи с Успенскою церковью, устроено во исполнение предсмертной просьбы схимонахини Дарии, обращенной ею к своему сыну–строителю дать покой престарелым и немощным. Не задолго до ее кончины, между ней и ее сыном, о. Варнавою, происходил такой разговор.
– Матушка, какой бы мне памятник тебе поставить, когда Господь призовет тебя к Себе?
На такой вопрос сына кроткая и смиренная старица-мать отвечала:
– Кормилец, сладкое мое чадо, что обо мне заботишься? Когда умру, то хоть выбрось меня куда-нибудь: мне все равно. А вот о чем буду я просить тебя. Приходит уже конец моих дней, и я вполне испытала на себе тяжелую старость и немощи старческие; поэтому я понимаю, как тяжела жизнь других немощных и престарелых и какого они требуют ухода за собой. Ведь меня-то покоили все время и с любовью ухаживали за мною из благодарности к тебе, кормилец ты мой. А посмотрел бы ты, как тяжело другим старушкам, когда за ними и походить некому. Вот, кормилец, хороший был бы мне памятник, если бы ты устроил для старых монахинь богадельню и для больных больницу!
Такое святое желание умиравшей матери для любящего сына было законом.
– Хорошо, матушка, – отвечал он, – благослови и помолись за меня! С Божией помощью я надеюсь исполнить твое желание. Крепко уповаю на милосердие Царицы Небесной; Она поможет мне не только успокоить престарелых и больных, а и еще доставить им утешение – построить при больнице и богадельне церковь во славу Ее пресветлого имени. Там, под сению храма Божия, и будут покоиться твои косточки!
Крепко уповал Старец на благодатную помощь Царицы Небесной во всех своих добрых предприятиях, и Царица Небесная явно оказывала ему всегда Свою благовременную помощь. Вскоре же после кончины схимонахини Дарии (Мая 17-дня 1885 г. 83-х лет от роду.) явился к о. Варнаве за советом и благословением один боголюбец, удрученный скорбью по поводу кончины своего родителя.
Это был Николай Аркадьевич Журавлев, приехавший к о. Варнаве за советом, как лучше привести в исполнение завещание покойного отца своего о построении храма и богадельни для престарелых. Старец, внимательно выслушав его, указал ему на основанную им обитель, которая не имела еще ни больницы, ни богадельни. Кто бы не поверил на месте Старца, что этот благочестивый благотворитель, с радостью обещавший устроить все нужное для обители, был послан к нему на помощь от Царицы Небесной. Не прошло еще и трех лет со дня этого посещения о. Варнавы Н. А. Журавлевым, как в обители Иверской устроен новый пятиглавый храм с прекрасно обставленными больничным и богаделенным помещениями.»